|
Другой раз, сидя у открытого окна и поглядывая в даль, в море, неожиданно, сердито проговорил:
- Мы привыкли жить надеждами на хорошую погоду, урожай, на приятный роман, надеждами разбогатеть или получить место полицеймейстера, а вот надежды поумнеть я не замечаю у людей. Думаем: при новом царе будет лучше, а через двести лет - еще лучше, и никто не заботится, чтоб это лучше наступило завтра. В общем - жизнь с каждым днем становится все сложнее и двигается куда-то сама собою, а люди - заметно глупеют, и все более людей остается в стороне от жизни.
Подумал и, наморщив лоб, прибавил:
- Точно нищие калеки во время крестного хода.
Он был врач, а болезнь врача всегда тяжелее болезни его пациентов; пациенты только чувствуют, а врач еще и знает кое-что о том, как разрушается его организм. Это один из тех случаев, когда знание можно считать приближающим смерть.
Хороши у него бывали глаза, когда он смеялся, - какие-то женски ласковые и нежно мягкие. И смех его, почти беззвучный, был как-то особенно хорош. Смеясь, он именно наслаждался смехом, ликовал; я не знаю, кто бы мог еще смеяться так - скажу - «духовно».
Грубые анекдоты никогда не смешили его.
Смеясь так мило и душевно, он рассказывал мне:
- Знаете, почему Толстой относится к вам так неровно? Он ревнует, он думает, что Сулержицкий любит вас больше, чем его. Да, да. Вчера он говорил мне: «Не могу отнестись к Горькому искренно, сам не знаю почему, а не могу. Мне даже неприятно, что Сулер живет у него. Сулеру это вредно. Горький - злой человек. Он похож на семинариста, которого насильно постригли в монахи и этим обозлили его на все. У него душа соглядатая, он пришел откуда-то в чужую ему, Ханаанскую землю, ко всему присматривается, все замечает и обо всем доносит какому-то своему богу. А бог у него - урод, вроде лешего или водяного деревенских баб».
Рассказывая, Чехов досмеялся до слез и, отирая слезы, продолжал:
- Я говорю: «Горький добрый». А он: «Нет, нет, я знаю. У него утиный нос, такие носы бывают только у несчастных и злых. И женщины не любят его, а у женщин, как у собак, есть чутье к хорошему человеку. Вот Сулер - он обладает действительно драгоценной способностью бескорыстной любви к людям. В этом он - гениален. Уметь любить - значит все уметь...»
Отдохнув, Чехов повторил:
- Да, старик ревнует... Какой удивительный...
О Толстом он говорил всегда с какой-то особенной, едва уловимой, нежной и смущенной улыбочкой в глазах, говорил, понижая голос, как о чем-то призрачном, таинственном, что требует слов осторожных, мягких.
Неоднократно жаловался, что около Толстого нет Эккермана, человека, который бы тщательно записывал острые, неожиданные и, часто, противоречивые мысли старого мудреца.
- Вот бы вы занялись этим, - убеждал он Сулержицкого, - Толстой так любит вас, так много и хорошо говорит с вами.
О Сулере Чехов сказал мне:
- Это - мудрый ребенок...
Очень хорошо сказал.
Как-то при мне Толстой восхищался рассказом Чехова, кажется - «Душенькой». Он говорил:
- Это - как бы кружево, сплетенное целомудренной девушкой; были в старину такие девушки-кружевницы, «вековуши», они всю жизнь свою, все мечты о счастье влагали в узор. Мечтали узорами о самом милом, всю неясную, чистую любовь свою вплетали в кружево. - Толстой говорил очень волнуясь, со слезами на глазах[12].
А у Чехова в этот день была повышенная температура, он сидел с красными пятнами на щеках и, наклоня голову, тщательно протирал пенсне. Долго молчал, наконец, вздохнув, сказал тихо и смущенно:
- Там - опечатки...
О Чехове можно написать много, по необходимо писать о нем очень мелко и четко, чего я не умею. Хорошо бы написать о нем так, как сам он написал «Степь», рассказ ароматный, легкий и такой, по-русски, задумчиво грустный. Рассказ - для себя.
Хорошо вспомнить о таком человеке, тотчас в жизнь твою возвращается бодрость, снова входит в нее ясный смысл.
Человек - ось мира.
А - скажут - пороки, а недостатки его?
Все мы голодны любовью к человеку, а при голоде и плохо выпеченный хлеб - сладко питает.
Примечания
Горький М. (Пешков Алексей Максимович, 1868-1936).
Воспоминания написаны в 1904 году и впервые опубликованы в «Нижегородском сборнике», изд. «Знание», Спб. 1905. Дополнительные записи от слов: «Пятый день повышена температура» сделаны Горьким в 1914 году и позднее. Опубликованы впервые в журнале «Беседа», Берлин, 1923, кн. 2. Обе части вместе напечатаны впервые в том же году в книге Горького «Воспоминания», изд. «Книга», Берлин.
Заочное знакомство Горького с Чеховым началось в конце октября 1898 года, когда Горький послал Чехову письмо и свои книги: «Очерки и рассказы», тт. 1 и 2, вышедшие в 1898 году. С этого времени возникла их переписка (опубликована полностью в книге: «М.Горький и А.П.Чехов», М. 1951).
Личное знакомство состоялось в Ялте 19 марта 1899 года, и уже 22 марта Горький писал Е.П.Пешковой: «Чехов - человек на редкость. Добрый, мягкий, вдумчивый... Говорить с ним в высокой степени приятно, и давно уже я не говорил с таким удовольствием, с каким говорю с ним» (Собр. соч., т. 28, М. 1954, стр. 69); и в начале апреля 1899 года: «Он очень определенно высказывает большую симпатию ко мне, очень много говорит мне таких вещей, каких другим не скажет, я уверен. Меня крайне трогает его доверие ко мне, и вообще я сильно рад, очень доволен тем, что он, которого я считаю талантом огромным и оригинальным, писателем из тех, что делают эпохи в истории литературы и в настроениях общества, - он видит во мне нечто, с чем считается. Это не только лестно мне, это крайне хорошо, ибо способно заставить меня относиться к самому себе строже, требовательнее. Он замечательно славно смеется - совсем по-детски. Видимся мы ежедневно» (там же, стр. 70-71).
23 марта Чехов писал Л.А.Авиловой о своем знакомстве с Горьким: «В Ялте Горький. По внешности это босяк, но внутри это довольно изящный человек - и я очень рад».
В дневнике писателя Б.А.Лазаревского имеется запись от 28 ноября 1899 года: «Очень меня порадовало и заинтересовало мнение Чехова о Горьком:
- Большой поэт! громаднейший талант!
- Немного рисуется своим прошлым, - сказал я.
- Это есть, есть, да пускай его, это даже идет к нему» (ГПБ).
Дальнейшие встречи Чехова с Горьким происходили в 1900-1904 годах - в Ялте, Москве, Н.-Новгороде и Петербурге.
Печатается по тексту, опубликованному в томе 5 Собр. соч. М.Горького, М. 1950. |
