Впервые — «Русская мысль», 1893, № 10, стр. 1—33; № 11, стр. 149—170; № 12, стр. 77—114; 1894, № 2, стр. 26—60; № 3, стр. 1—28; № 5, стр. 1—30; № 6, стр. 1—27; № 7, стр. 1—30. Главы I—XIX. Подпись: А. Чехов.
С добавлением XX—XXIII глав и с небольшими исправлениями первых девятнадцати глав вошло в отдельное издание (без предварительной цензуры): Антон Чехов. Остров Сахалин (Из путевых записок). М., изд. ред. журнала «Русская мысль», 1895.
1
В начале 1890 г., до путешествия, Чехов не только составлял библиографию, читал, делал выписки, но и писал некоторые куски будущей книги о Сахалине, которые не требовали личных наблюдений «на месте». Они вошли в первую и вторую главы (см. письмо к Суворину от 4 марта 1890 г.).
Вернувшись в Москву, он рвался к работе над сахалинской книгой, но мешали разные обстоятельства, прежде всего, «работа ради куска хлеба» и разговоры о поездке. В первые два-три месяца Чехов рассказывал о ней родным и друзьям, официальным лицам. Ждали его и в Петербурге. «Рассказов о вашем путешествии все мы, знающие вас, жаждем, как манны небесной», — сообщал Плещеев 12 января 1891 г. («Литературное наследство», т. 68. Чехов. М., Изд-во АН СССР, 1960, т. 68, стр. 362), а Леонтьев (Щеглов) записал в дневнике 8 и 17 января 1891 г. конспект «воспоминаний Чехова о Сахалине» (см. «Литературное наследство», т. 68. Чехов. М., Изд-во АН СССР, 1960, т. 68, стр. 482).
Правда, далеко не все выражали доброжелательное отношение к поездке Чехова. «Буренин ругает меня в фельетоне», — писал Чехов сестре 14 января 1891 г. Он имел в виду «Критические очерки» («Новое время», 1891, № 5341, 11 января), в них Буренин причислял Чехова к «средним писателям», которые разучились смотреть на окружающую их жизнь и бегут, «куда глаза глядят: в Сибирь, за Сибирь — во Владивосток, на Сахалин».
Едва ли не знал Чехов (от Щеглова и других лиц) об огорчении Плещеева: Чехов «изменяет» художественной литературе; «Беллетристика с этим путешествием ничего общего не имеет» (П. И. Вейнбергу, 2 сентября 1891 г.), и о мнении Вейнберга, видевшего смысл сахалинской поездки в собирании новых тем, сюжетов, которые иссякли уже у Чехова (Институт русской литературы (Пушкинский дом) Академии наук СССР. Рукописный отдел (Ленинград), ф. 62, оп. 3, ед. хр. 375, лл. 6, 6 об.).
Чехов отмечал позднее, что в Петербурге он не принадлежал себе, больше всего приходилось рассказывать о Сахалине: «О Сахалине я говорил, между прочим, с А. Ф. Кони» (Кононовичу, 19 февраля 1891 г.; см. также: А. Ф. Кони. Собр. соч., т. 8. М., 1969, стр. 207; «Отрывочные воспоминания» Кони в сб.: А. П. Чехов. Затерянные произведения <...> новые воспоминания. Л., «Атеней», 1925, стр. 204—206).
С Сахалина Чехов привез «целый сундук всякой каторжной всячины», которая, по его оценке, как сырой материал, стоила «чрезвычайно дорого»: около 10 тысяч статистических карточек и «много всяких бумаг» (Суворину, 9 и 17 декабря 1890 г.), образцы статейных списков ссыльнокаторжных, прошения, жалобы и доносы врача Б. Перлина, стихи и заметки ссыльнокаторжного М. Дмитриева, некоторые приказы начальника острова, «Защитительную речь» Э. Дучинского и др. (В ЦГАЛИ хранится кусочек бумаги, наклеенной на газету, где рукой Чехова написано: «Некоторые бумаги, относящиеся к поездке на остров Сахалин». По-видимому, это заглавие папки, в которой были сосредоточены такого рода материалы.)
Едва ли можно сомневаться в том, что в «сундуке» были и собственные записи Чехова, заметки, наброски, которые он делал под свежим впечатлением и которые назвал «сахалинским дневником». Из него сохранилось лишь несколько отрывков (см. т. XVII Сочинений). Но «следы» его заметны в черновой рукописи. Некоторые ее страницы (почти без помарок) явно написаны с помощью предварительных «заготовок» (о Красивом, о смертной казни и др.). Сохранившиеся отрывки из «сахалинского дневника», записные книжки, письма, сибирские очерки дают возможность представить характер «неотделанных» записей сахалинского дневника: то были, вероятно, эпизоды, портреты, пейзажные зарисовки, чеховские «субъективные мысли и чувства», рассказы сахалинцев, диалоги, выписки из документов сахалинских канцелярий.
Сохранившийся черновой автограф (Государственная библиотека имени В. И. Ленина (Москва)), отрывки белового автографа (ЦГАЛИ), подготовленный Чеховым журнальный текст первых 19 глав («Русская мысль», 1893, №№ 10—12; 1894, №№ 2, 3, 5—7) и текст главы XXII (для сб. «Помощь голодающим», 1892), текст отдельного издания книги (1895 г.) и десятого тома собрания сочинений (1902 г.), а также письма Чехова и другие материалы дают возможность изучить процесс работы писателя над этим очерковым произведением, историю его создания и публикации.
На предложения прочитать (в Русском литературном обществе, в Географическом обществе) или напечатать что-нибудь о Сахалине Чехов в первые два года неизменно отвечал отказом (см. письма П. Н. Исакова от 20 января 1891 г., Д. Н. Анучина от 6 февраля 1892 г. — ГБЛ; П. М. Свободина от 6 ноября и 2 декабря 1891 г. — Записки ГБЛ, вып. 16, стр. 225, 228). 27 февраля 1891 г. Чехов сообщал Кононовичу, что о Сахалине не напечатал «еще ни одной строки» и печатать не будет, пока не напишет книги.
Привезенные с Сахалина материалы помогли Чехову в сравнительно короткий срок начерно написать книгу почти в 30 листов.
Черновой автограф следует датировать 1891—1894 гг. Основание для этой датировки — письма Чехова времени работы над книгой и некоторые данные, имеющиеся в черновом автографе: а) на стр. 173 (в XV главе) внизу авторская помета красным карандашом: 20 марта 1894 г.; б) на стр. 178 (в конце XV главы) воспроизведено письмо к Чехову матери каторжной Геймбрук от 11 марта 1894 г. (подлинник хранится в ГБЛ); в) ссылок на работы, вышедшие после 1894 г., — нет, а до 1894 г., в 1891—1893 годах, — много: на книгу Говарда (Howard) «Life with Trans-Siberian savages». London, 1893; очерки А. Н. Краснова «На острове изгнания» («Книжки Недели», 1893, VIII—IX); «Обзор Серпуховской земской санитарно-врачебной организации...». М., 1893; «Отчет Главного тюремного управления за 1890 г.». СПб., 1892; Н. С. Таганцев. Уголовное право, четыре выпуска. СПб., 1887—1892.
В рукописи имеются ссылки на корреспонденцию А. В. Щербака «С ссыльнокаторжными», опубликованную в «Новом времени» 20 февраля 1891 г., на «Отчет Главного тюремного управления за 1889 г.», вышедший в 1891 г. В черновом автографе обозначен пропуск XXII главы, сданной в сборник «Помощь голодающим» в 1891 г. (предисловие редакции к этому сборнику датировано 14 декабря 1891 г.). Таким образом, можно уточнить крайние даты создания черновой рукописи: не ранее марта 1891 г., но и не позднее июля 1894 г., времени опубликования в журнале «Русская мысль» девятнадцатой главы сахалинских очерков, когда были уже подготовлены последние четыре главы, задержанные цензурой.
Хотя Чехов и жаловался, что разные обстоятельства мешают ему заниматься «Сахалином» (кроме «сахалинских разговоров» и помощи сахалинским школам, у него в первую половину 1891 г. больше месяца — с 18 марта по 28 апреля — отняла поездка за границу, в то же полугодие он готовил второе издание «Пестрых рассказов», четвертое и пятое издания «В сумерках», а главное писал рассказы «Гусев», «Бабы», повесть «Дуэль» (см. примечания к этим произведениям в т. VIII Сочинений), все же работа над книгой в 1891 г. шла интенсивно. 5 марта, когда Суворин звал его за границу, Чехов высказал опасение: если начало писания «Сахалина» отодвинется на июль, он рискует «забыть многое». Вернувшись на родину и поселившись летом сначала в Алексине, затем в Богимове, он радовался, что «работается с охотой», «дело кипит», так как встает в 5 часов утра и никто не мешает. «Сахалинская книга будет осенью печататься, ибо я ее <...> пишу и пишу» (Суворину, 10, 13 и 27 мая 1891 г.).
К концу мая были, очевидно, написаны главы I—VIII. Об этом свидетельствует и просьба Чехова в письмах к Суворину, Долженко от 13 и 14 мая прислать ему книги П. Грязнова, В. Никольского, С. Максимова, «Устав о ссыльных», которые нужны были в ходе работы над этими главами, и жалобы его на то, что скучно и трудно писать цифрами, писать о климате или по отрывкам составлять историко-критический очерк каторги (речь идет о седьмой и восьмой главах книги).
В июне — сентябре письма Чехова пестрят упоминаниями такого рода: «Занимаюсь я своим Сахалином»; «Я занят по горло Сахалином»; «Сахалин подвигается». По-видимому, в это время были созданы в черновом варианте главы IX—XXII.
Написанное не удовлетворяло автора. Позднее, 28 июля 1893 г., напоминая Суворину, что он когда-то знакомился с отдельными частями «Сахалина» (это могло быть именно летом 1891 г., когда Суворин дважды побывал в Богимове), Чехов назвал прежний тон изложения «фальшивым». В 1891 г. ему то хотелось бросить «Сахалин», то сидеть над ним 3—5 лет и работать неистово; то казалось, что он написал «много <...> чепухи», то видел «кое-что и дельное». «У меня вышла интересною и поучительною глава о беглых и бродягах, — писал он Суворину 30 августа 1891 г. — Когда в крайности буду печатать Сахалин по частям, то пришлю ее Вам».
Эту — двадцать вторую — главу Чехов отдал для публикации не Суворину, а в сборник «Помощь голодающим», изданию которого весьма сочувствовал. Он не только нарушил ради него решение не печатать что-либо из «Сахалина» до выхода книги, но и помогал редакции «Русских ведомостей» в организации сборника, вел по просьбе его редактора Д. Н. Анучина переговоры с некоторыми авторами (Фофановым, Величко) и заботился о распространении сборника.
Цензор С. Соколов, рассматривавший чеховскую статью, отмечал в своем донесении 17 января 1891 г.: «Статья А. Чехова „Беглые на Сахалине“ посвящена доказательству несовершенства и якобы в некотором отношении бесчеловечности наших законов и распоряжений правительства относительно содержания на Сахалине каторжников. Каторжники эти, по уверению Чехова, потому бегают из сахалинских тюрем, что в них остается „незасыпающее сознание жизни“ (стр. 228), и что „бороться с любовью к родине и свободе“ им было бы странно, а пытаться так или иначе побороть в них эту любовь значило бы пытаться (будто бы) „окончательно испортить“ их и „не уважать“ в них „того, что мы так любим и уважаем в самих себе“(стр. 245). При неугасающей в каторжниках любви к родине для них все-таки имеются способы к побегу с Сахалина, — и они бегут. Репрессивные меры, употребляемые в отношении их, хотя и понижают количество побегов, говорит Чехов, — но они будто бы превращают арестанта в зверя, а тюрьмы в зверинец. Свои побеги каторжники будто бы не считают и за преступление, хотя их и наказывают за эти побеги розгами, кандалами и продлением каторги. Совершая побеги, они делают преступление бессознательно из любви к свободе и родине, а потому и наказывать их за эти побеги будто бы не следовало; в этих побегах и действительно сказывается будто бы не преступление, а болезнь (стр. 230). Чтобы каторжники не бегали, их, по мнению Чехова, следовало бы как можно лучше содержать (стр. 244—245). А на них вместо этого будто бы устраивают охоты, когда они бегут (стр. 247). Перед статьею Чехова, как бы в пояснение того, что труд каторжнику не страшен, помещен портрет крючника, этого добровольного каторжника в наших приморских городах» (Государственный исторический архив (Москва), ф. 31, оп. 3, ед. хр. 2226, лл. 107—108; сообщено Е. Н. Дунаевой). |
[1]