Программно и ненавязчиво обозначился момент истины. Он пришелся на финал первого акта, когда все ушли, всё затихло, и на сцене остались сестры, Варя с уснувшей у нее на коленях Аней. Долгая пауза; женщина и ребенок. На фоне неживой природы и подступившего полумрака — ясное, светлое лицо Вари (Наталья Панина); миг человечности; неброская поэтичность. Неслучайно этот момент связан с Варей, как и то, что при первом семейном обращении к саду не Раневская стоит впереди, а Варя — душа дома, душа спектакля; скромная, не оттесняющая, но оттеняющая Раневскую. У каждой в спектакле своя мелодия: у Вари — простая, негромкая, сродни музыкальной шкатулке, у Раневской — бурная, со вспышками и переливами настроений.
Татьяна Кузнецова играет ее нервно и экспрессивно, заполняя собой спектакль. Играет Женщину из плоти и крови, земная, яркая красота которой тревожит всех и кажется бедняге Гаеву порочной. Вспышки чувств ее выглядят порой чрезмерными, на грани срыва, и тогда напрягаешься внутренне, потому что здесь должна быть некая мера, непереходимая грань. Что-то особое, именуемое условно породой: достоинство, прямая спина, умение встретить беду… (То, что в родственных ей душах, героинях Теннесси Уильямса, свойственно «настоящим леди», на каком бы дне и в каком бы состоянии — на пороге безумия, в нищете — они ни пребывали.)
В ней это есть, проявляясь внезапно и не удивляя. То, как она в сцене бала слушает монолог Лопахина — стоя прямо, без слез, лицом в зал, обхватив плечи руками; как покидает в финале дом, без надрыва, с легкой улыбкой и легкими же слезами, — выдает в ней леди, породу.
Некая душевная порода соединяет непохожих людей в общность, в семью. Сгусток ее — у Фирса (Николай Мартон), величавого, строгого, с роскошным голосом, с барскими манерами — скорее дворецкого, чем лакея. Она явственна в Варе, хотя бы в том тихом достоинстве, с которой она встречает свою судьбу. И — не дана Лопахину (Александр Лушин).
Неяркий, простоватый Лопахин, со стертой личностью, не правит здесь бал (и не будет). Восхождение его — дело случая и судьбы, а не его энергичного дара (ведь хватка дельца — тоже своего рода дар). Он — вечный плебей, парвеню, маргинал. Вдруг чувствуешь его близость с Соленым: близость судьбы — всегда за бортом, потому что иноприроден; близость натуры — победить, уничтожить то, что вне его, что не дается. Отомстить, взять реванш, чем и становится его безрадостная победа над Вишневым садом.
А те другие, в чей круг ему не войти, будто бы побежденные, сохранившие не Сад, но себя, — люди как люди. Слабые, грешные, недотёпы, но, как у Горького сказано, «человеки». Люди — в отсутствии Сада, в чем их нерадостная судьба, не вина, но беда.
Так — в каждом из трех спектаклей. И, видимо, не только в театре…
Примечания
[1] Автор статьи специализируется по теме «Чехов в движении времени»; см., например, работы: Шах-Азизова Т.К. Чехов и западноевропейская драма его времени. М., 1966; Современное прочтение чеховских пьес (60-70-е годы) // В творческой лаборатории Чехова. М., 1974; Пьесы Чехова и их судьба // Чехов А.П. Драматические произведения: В 2 т. Л., 1985. Т. 1; Chekhov in Russian Stage // The Cambridge Companion to Chekhov. Cambridge, 2000.
[2] Данные о постановках «Вишневого сада», упоминаемых в тексте статьи:
- 1965. Постановка Марии Кнебель. Москва. Центральный театр Советской Армии.
- 1974. Постановка Джорджо Стрелера. Милан (Италия). Театр Пикколо.
- 1975. Постановка Анатолия Эфроса. Москва. Театр драмы и комедии на Таганке.
- 1983. Постановка Валентина Плучека. Москва. Театр Сатиры.
- 1988. Постановка Питера Брука. Нью-Йорк. Бруклинская Академия музыки.
- 2000. Постановка Леонида Хейфеца. Москва. Театр им. Моссовета.
- 2001. Постановка Марка Розовского. Москва. Театр «У Никитских ворот».
- 2001. Постановка Романа Смирнова. Санкт-Петербург. Театр драмы им. Пушкина (Александринский).
[3] Высказывания Л. Хейфеца о пьесе приводятся по тексту радиопередачи, посвященной «Вишневому саду» // Радио-1. М., 1994.
[4] Розовский М. Из мыслей о «Вишневом саде» // Пресс-релиз литературной части Театра «У Никитских ворот» к спектаклю «Вишневый сад». М., сезон 2001 / 2002 г.
[5] Розовский М. Из мыслей о «Вишневом саде» // Пресс-релиз литературной части Театра «У Никитских ворот» к спектаклю «Вишневый сад». М., сезон 2001 / 2002 г.
|
