II
Песни, собранные П. В. Киреевским
Изд. О. Л. Р. С. 1868
Он (татарчонок) и бьет доброго молодца (Илью), не жалует;
Дал он ему девять ран,
Десятую хотел смертную:
Ударил он его в ретиво́ сердце.
Вып. I, 1, 3, 47—50. Стр. 5.
Слова Путятина Путятовича:
Вели там ему убить зверя лютого,
Зверя лютого, сивопряного, лихошерстного;
Вели вынуть из него сердце со печенью.
Вып. III. Данило Ловчанин. 39—41. Стр. 29.
А с того время-часу захворала скорбью недоброю,
Слегла княгиня (Апраксевна) в великое во гноище.
Вып. III. Сорок Калик со каликою. 3, 232—234. Стр. 96.
У Ильи был о́берег* полтора пуда,
Полтора пуда был с четвертью...
Вып. IV, 3, 165—166.
Примечание: * По другим песням — крест. О́берег — ладонка, в значении талисмана: орловск., тульск.; в ладонке зашит сок чертополоха с ладаном и воском; на севере — выползенка змеиная; на востоке, пермск. и вятск., зашиты заговоры знахаря на бумаге. Северная поговорка: «О́берег внаи (очень, сильно) бережет». Стр. 18.
Скакал ему (Добрыне) татарин на белы́ груди,
Порол ему белы́ груди,
Вынимал сердце с печенью.
Вып. IV. С каких пор перевелись витязи на Святой Руси, 73—75. Стр. 110.
И летал ворон на сине́ море
Приносил мертвой и живой воды;
Вспрыскивал Алеша Добрыню мертвой водой,
Сросталося тело его белое,
Затягивалися раны кровавые;
Вспрыскивал его живой водой,
Пробуждался молодец от смертного сна.
Вып. IV. С каких пор перевелись витязи и проч. 140—148. Стр. 112.
Аника говорит Смерти:
Я казну свою расточаю
По тем церквам по соборным,
По тем тюрьмам-богадельням...
Вып. IV. Аника Воин. Стр. 125.
И Смерть вынимала пилы неувиди́мы,
И подпилила у Аники в руца́х и в нозя́х становные жилы...
Вып. IV. Аника Воин, 4, 68—70. Стр. 131.
Сослал господь по Аникину душу
Двух ангелов, двух архангелов,
И вынули Аникину душу
Сквозь рёбер-костей...
Вып. IV. Аника Воин. 4, 185—190. Стр. 135.
Известно, что янтарь ценился у древних не по одной красоте, а именно как снадобье и лекарство, носившееся в амулетах: так и у нас янтарь был издревле не только любимым ожерельем, но вместе о́берегом шеи и груди, и всего тела; самое название ладонки едва ли не происходит отсюда же, от латыря (ла́тырка, латонка) и только развитие христианства ввело сюда ладан...
Псковичи, торговавшие с древним славянским прибалтийским союзом, с Ганзою, поют в том же Стихе, Голубиной книге:
Белый Ла́тырь камень всем камням отец:
С под камешка с под белого Ла́тыря
Протекли реки, реки быстрые,
По всей земле, по всей вселенной <*>,
Всему миру на исцеление,
Всему миру на пропитание.
Известно, что по народному представлению море и море-Окиян есть источник для всех рек; а на этом море лежит Латырь, и Латырь целебный: отсюда, из-под того камня, все реки, отсюда целения... ... читаем в одном из списков Голубиной книги, ближайших к Свиткам Иерусалимским:
Камням камень-мать
Кармаус камень Или́тор (илектрон):
И лежит он у моря Тёплого,
На восточном устье Волгском;
А коя рыба с моря пойдет
И о камень потрётся,
И на Русе той рыбы ловцам не добыть,
И птицам ее не убить,
И того году смерти ей не будет...
Здесь, хотя поприще действия перенесено уже к Черному морю, а с развитием торговли даже к Хвалынскому, или Каспийскому, но в основе те же представления об Алатыре, его чудодейственной и целебной силе, даже о трении, этом поразительном для древних свойстве янтаря, давшем в позднейшей науке имя электричеству.
Вып. IV. Примечания. Стр. II.
Он (Суровец) стегал коня по крутым бедрам,
Простегал кожу ровно до́ мяса,
А мясо рвал до белы́х костей...
Вып. IV. Примечание о Суровце Суздальце. Стр. XXIX.
Между столпотворением, от которого разделились и пошли народы, а вместе пошел и народ славянский со своим Дажбогом, до первых веков по Р<ождеству> Х<ристову>, когда славяне упоминаются, и до IX века, когда начинают говорить об себе на поприще положительной истории, лежало времени немало и не могли славяне наполнить его одной праздностью и бездействием... Вып. IV. Примечания LXX.
<*> В печатном тексте: вселенную.
|