Уильям Шекспир
 VelChel.ru 
Биография
Хронология
Галерея
Семья
Памятники
Музеи
Афоризмы Чехова
Повести и рассказы
Повести и рассказы по дате
Пьесы
Воспоминания о Чехове
Путевые очерки
Статьи, рецензии, заметки
Подписи к рисункам
О творчестве Чехова
Об авторе
Ссылки
 
Антон Павлович Чехов
(1860-1904)

Повести и рассказы по дате » Марья Ивановна

К оглавлению

В роскошно убранной гостиной, на кушетке, обитой темно-фиолетовым бархатом, сидела молодая женщина лет двадцати трех. Звали ее Марьей Ивановной Однощекиной.

— Какое шаблонное, стереотипное начало! — воскликнет читатель. — Вечно эти господа начинают роскошно убранными гостиными! Читать не хочется!

Извиняюсь перед читателем и иду далее. Перед дамой стоял молодой человек лет двадцати шести, с бледным, несколько грустным лицом.

— Ну, вот, вот... Так я и знал, — рассердится читатель. — Молодой человек и непременно двадцати шести лет! Ну, а дальше что? Известно что... Он попросит поэзии, любви, а она ответит прозаической просьбой купить браслет. Или же наоборот, она захочет поэзии, а он... И читать не стану!

Но я все-таки продолжаю. Молодой человек не отрывал глаз от молодой женщины и шептал:

— Я люблю тебя, чудная, даже и теперь, когда от тебя веет холодом могилы!

Тут уж читатель выйдет из терпения и начнет браниться:

— Чёрт их подери! Угощают публику разной чепухой, роскошно убранными гостиными да какими-то Марьями Ивановнами с могильным холодом!

Кто знает, может быть, вы и правы в своем гневе, читатель. А может быть, вы и неправы. Наш век тем и хорош, что никак не разберешь, кто прав, кто виноват. Даже присяжные, судящие какого-нибудь человечка за кражу, не знают, кто виноват: человечек ли, деньги ли, что плохо лежали, сами ли они, присяжные, виноваты, что родились на свет. Ничего не разберешь на этой земле!

Во всяком случае, если вы правы, то и я не виноват. Вы находите, что этот мой рассказ не интересен, не нужен. Допустим, что вы правы и что я виноват... Но тогда допустите хоть смягчающие вину обстоятельства.

В самом деле, могу ли я писать интересное и только нужное, если мне скучно и если вот уже две недели у меня перемежающаяся лихорадка?

— Не пишите, если у вас лихорадка.

Так-то так... Но, чтобы долго не разговаривать, представьте себе, что у меня лихорадка и дурное настроение; в это же самое время у другого литератора тоже лихорадка, у третьего беспокойная жена и болят зубы, четвертый страдает меланхолией. Мы все четверо не пишем. Чем же прикажете наполнить номера газет и журналов? Не теми ли произведениями, которые вы, читатели, шлете ежедневно пудами в редакции наших газет и журналов? Из ваших тяжелых пудов едва ли можно выбрать маленький золотничок, да и то с великой натяжкой, с великим усилием.

Мы все, профессиональные литераторы, не дилетанты, а настоящие литературные поденщики, сколько нас есть, такие же люди-человеки, как и вы, как и ваш брат, как и ваша свояченица, у нас такие же нервы, такие же внутренности, нас мучает то же самое, что и вас, скорбей у нас несравненно больше, чем радостей, и если бы мы захотели, то каждый день могли бы иметь повод к тому, чтобы не работать. Каждый день, уверяю вас! Но если бы мы послушались вашего «не пишите», если бы мы все поддались усталости, скуке или лихорадке, то тогда хоть закрывай всю текущую литературу.

А ее нельзя закрывать ни на один день, читатель. Хотя она и кажется вам маленькой и серенькой, неинтересной, хотя она и не возбуждает в вас ни смеха, ни гнева, ни радости, но всё же она есть и делает свое дело. Без нее нельзя... Если мы уйдем и оставим наше поле хоть на минуту, то нас тотчас же заменят шуты в дурацких колпаках с лошадиными бубенчиками, нас заменят плохие профессора, плохие адвокаты да юнкера, описывающие свои нелепые любовные похождения по команде: левой! правой!

Я должен писать, несмотря ни на скуку, ни на перемежающуюся лихорадку. Должен, как могу и как умею, не переставая. Нас мало, нас можно пересчитать по пальцам. А где мало служащих, там нельзя проситься в отпуск, даже на короткое время. Нельзя и не принято.

— Но все-таки могли бы сюжет избрать посерьезнее! Ну что толку в этой Марье Ивановне, право? Мало ли кругом таких явлений, мало ли кругом вопросов, которые...

Вы правы, много и явлений и вопросов, но укажите, что собственно вам нужно. Если вы так возмущены, то укажите, заставьте меня окончательно поверить, что вы правы, что вы в самом деле очень серьезный человек и что ваша жизнь очень серьезна. Укажите же, будьте определенны, иначе я могу подумать, что вопросов и явлений, о которых вы говорите, нет вовсе, что вы просто милый малый, которому иногда нравится от нечего делать потолковать о серьезном.

Но пора, однако, кончить рассказ.

Долго стоял молодой человек перед прекрасной женщиной. Наконец он снял сюртук, стащил с себя сапоги и прошептал:

— Прощай, до завтра!

Затем он растянулся на диване и укрылся плюшевым одеялом.

— При даме?! — изумится читатель. — Да это чушь, чепуха! Это возмутительно! Городовой! Цензура!

Да постойте, не спешите, серьезный, строгий, глубокомысленный читатель. Дама в роскошно убранной гостиной была написана масляными красками на холсте и висела над диваном. Теперь можете возмущаться сколько вам угодно.

И как это терпит бумага! Если печатают такой вздор, как «Марья Ивановна», то, очевидно, потому, что лет более ценного материала. Это очевидно. Садитесь же поскорее, излагайте ваши глубокие, великолепные мысли, напишите целые три пуда и пошлите в какую-нибудь редакцию. Садитесь поскорей и пишите! Пишите и посылайте поскорей!

И вам возвратят назад.

Примечания

Впервые — «Будильник», 1884, № 13 (ценз. разр. 31 марта), стр. 162—163. Подпись: А. Чехонте.

Рассказ был переработан Чеховым и набран для издания А. Ф. Маркса, но не вошел в него; в посмертном XIX-м томе второго издания (СПб., 1911) воспроизведен текст первой публикации рассказа в «Будильнике». Переработанный Чеховым текст был впервые опубликован по гранкам, хранившимся в Музее им. Чехова при Публичной библиотеке СССР им. Ленина: А. П. Чехов. Собр. соч. Под общей ред. А. В. Луначарского. Т. II. Приложение к журналу «Огонек» за 1929 год. М. — Л., Госиздат, 1929, стр. 259—261. Тот же текст повторен в издании: ПСС, т. II. Нынешнее местонахождение гранок неизвестно.

Печатается по тексту: ПСС, т. II, стр. 349—351.

Рассказ был написан в первой половине января 1884 г. 22 января Чехов писал Лейкину: «Выехал я из дому 14-го января, отправив Вам пакетец, который Вы, если помните, получили ранее обыкновенного. Только 19-го попал я обратно в Москву». Здесь Чехов получил 22 января письмо Лейкина с возвращенным рассказом «Марья Ивановна». Лейкин так мотивировал свой отказ: «Рассказ ваш „Марья Ивановна“ я не нашел удобным поместить в „Осколках“. Простите великодушно, но он уж очень интимно написан, а я этого избегаю в „Осколках“. Да и не удался он Вам, растянут, а говорится в нем в сущности ни о чем. Позволяю себе возвратить его Вам» (ГБЛ).

Возврат рассказа явился для Чехова неожиданностью. «Дело в том, — писал он Лейкину, — что я сегодня же, до получения Вашего письма, думал: «В „Осколках“ у меня лежит один большой рассказ. Туда спешить, стало быть, незачем. Напишу куда-нибудь в другое место...» И вдруг Ваше письмо с „возвратом“!» Рассказ был передан в «Будильник».

Для тома II собрания сочинений Чехов заново переписал рассказ — сильно сократил текст и убрал упоминания о своих связях с редакцией «Будильника» и о событиях, злободневных для 1884 г. 30 апреля 1899 г. он писал А. Ф. Марксу: «Мною уже собрано и проредактировано более ста рассказов, не считая тех, которые Вами уже получены <...> посылаю 10 рассказов, которые, по моему мнению, должны войти в первые два тома. Вот названия этих рассказов: 1) „Марья Ивановна“ <...> 3) „На охоте“ <...> 8) „Сон репортера“...» Однако 21 октября 1899 г. в письме Ю. О. Грюнбергу Чехов упомянул «Марью Ивановну» в числе рассказов, «которые не войдут в полное собрание и должны быть разобраны».

Вместе с тем Чехов откликнулся на просьбу редакции журнала «Будильник» дать один из его ранних рассказов для перепечатки в юбилейном сборнике «XX век» (письмо А. С. Лазарева-Грузинского Чехову от 19 января 1899 г. — ГБЛ). 15 ноября 1899 г., когда для Чехова уже был решен вопрос о невключении рассказа «Марья Ивановна» в собрание сочинений, он писал Лазареву-Грузинскому: «Недавно я послал Вл<адимиру> Д<митриевич>у <Левинскому — редактору „Будильника“> рассказ „Марья Ивановна“. Если Маркс разрешит напечатать его в приложении к „Будильнику“ (XX век), то корректуру пришлите». Очевидно, А. Ф. Маркс не дал согласия на печатание в сборнике, так как 12 декабря 1899 г. Лазарев-Грузинский писал Чехову в ответ на неизвестное нам устное или письменное его распоряжение: «Согласно Вашему желанию, „Марья Ивановна“, конечно, в „XX веке“ не появится» (ГБЛ).

Прием умолчания об истинном предмете повествования был довольно распространен в юмористической прессе, где он служил не только созданию эффекта неожиданности в конце, но и нередко для грубой игры на двусмысленностях — см.: Инок (Е. Ф. Кони). Конец венчает дело. — «Стрекоза», 1884, № 3, стр. 8; Субъект. Финтифлюшки. — «Новости дня», 1884, № 100, 13 апреля; Риваль (В. А. Прохоров). Майская ночь. (Дачная идиллия). — «Новости дня», 1884, № 141, 24 мая. Традиционное использование у Чехова этого композиционного приема — в сценке «Дачное удовольствие» (т. III Сочинений); в рассказе «Марья Ивановна» тот же прием сочетается с иным, не только юмористическим заданием.

Стр. 449 (варианты). Даже присяжные, судившие Свиридова, не знали, кто виноват: Свиридов ли, деньги ли, что плохо лежали... — Речь идет о длительном процессе Свиридова, товарища управляющего Обществом взаимного кредита в Киеве, в кассе которого была обнаружена растрата на сумму триста с лишним тысяч («Стрекоза», 1882, № 38, 19 сентября, стр. 2, фельетон «Всякие „злобы дня“»). В. Михневич так охарактеризовал Свиридова: «Свиридов — киевский Тартюф <...> Обкрадывая киевский банк на сотни тысяч, Свиридов украшал храмы, учреждал стипендии, благодетельствовал сирым и убогим и молился... Нашлись среди киевских жюри добряки, которые эти черты жития лицемерного вора признали „смягчающими вину обстоятельствами“. Отсюда тот жестокий кавардак, который произвело свиридовское дело в печати...» (Фельетонный словарь современников <...> В. Михневича. СПб., 1884, стр. 283).

Стр. 450. ...на основании 119 статьи, т. е. только по «внутреннему убеждению»... — В статье 119 «Устава уголовного судопроизводства» сказано: «По выслушании сторон и по соображении всех доказательств, имеющихся в деле, мировой судья решает вопрос о вине или невинности подсудимого по внутреннему своему убеждению, основанному на совокупности обстоятельств, обнаруженных при судебном разбирательстве...» («Судебные уставы с разъяснением их по позднейшим решениям кассационных департаментов Правительствующего сената и с приложением уложения о наказаниях», 1880, стр. 96).

...сам Захарьин предсказал близкую кончину... — Г. А. Захарьин (1829—1895), врач-терапевт, профессор Московского университета.

...повержены в скорбь закрытием, например, в Москве детской лечебницы... — О закрытии Московской детской больницы см. в фельетоне «Среди милых москвичей» («Будильник», 1884, № 3, ценз. разр. 21 января); рисунок на обложке номера — на ту же тему.

Алфавитный указатель: А   Б   В   Г   Д   Ж   З   И   К   Л   М   Н   О   П   Р   С   Т   У   Ф   Х   Ч   Ш   Э   Ю   Я   #   

 
 
     © Copyright © 2024 Великие Люди  -  Антон Павлович Чехов