К. К. Арсеньев в статье «Беллетристы последнего времени» обращал внимание на «законченность» литературной отделки рассказа, на гармоническое соответствие развития сюжета и «простодушности» повествования. Он отмечал также мастерство Чехова в передаче весеннего ночного пейзажа, тонких душевных движений и «трогательной откровенности» Иеронима в обрисовке фигуры «его умершего друга» («Вестник Европы», 1887, № 12, стр. 773).
Г. А. Русанов причислял рассказ «Святою ночью» к «перлам русской литературы» (письмо к Чехову от 14 февраля 1895 г. — Записки ГБЛ, вып. VIII, стр. 57—58). Н. В. Дризен передает следующий отзыв А. Н. Плещеева о сборнике «В сумерках» и рассказе: «„Когда я читал эту книжку <...> предо мной незримо витала тень И. С. Тургенева. Та же умиротворяющая поэзия слова, то же чудесное описание природы“. Особенно нравился ему рассказ „Святой ночью“» (парижская газета «Возрождение», 1929, № 1504, 15 июля; см. также: ЛН, т. 68, стр. 294).
В. А. Тихонов вспоминал, как, получив от Чехова в дар сборник «В сумерках», он читал рассказ «Святою ночью»: «Почти со всеми рассказами я уже был знаком... Но вот и последний рассказ, для меня еще совершенно новый: „Святою ночью“. Я так и впился в него. И комната моя, как по волшебству, исчезла, а я, вместе с автором, стоял на берегу разлившейся Голтвы, в ожидании парома, чтобы плыть с ним на другой берег, в монастырь, к пасхальной заутрене. Вместе с ним слушал я полную задумчивой грусти о трепещущей поэзии речь инока Иеронима. Вместе с ним бродил я по монастырю <...> А воображение мое рисовало молодого, полного задумчивой грусти поэта, выпевающего из своего сердца этот чудный рассказ» (В. А. Тихонов. Антон Павлович Чехов... — в сб.: «О Чехове», М., 1910, стр. 224—228).
Академик А. Ф. Бычков в своем отзыве о сборнике «В сумерках» среди четырех «лучших» рассказов назвал «Святою ночью», который отличается «нежной задушевностью и особенной теплотой чувства», «прекрасным описанием Голтвы и ночи на великий день», верностью «речи у послушника, проникнутого благоговением к составителю акафистов» (Бычков, стр. 47—53).
В. Л. Кигн писал о рассказе «Святою ночью» как об «одной из самых сильных вещей г. Чехова» («Книжки Недели», 1891, № 5, стр. 201). Максим Белинский (И. Ясинский) называл рассказ своего рода «шедевром» и добавлял, что «самые сложные и занимательные истории редко производят более потрясающее и человеческое впечатление» («Труд», 1892, № 2, стр. 478—479).
При жизни Чехова рассказ был переведен на словенский язык.
[1] ...во время паремий... — Чтения из книг Ветхого завета на праздничных богослужениях.
[2] «О, любезнаго! о, сладчайшаго твоего гласа!» — Из пасхального канона (песнь 9, ирмос). Пасхальный канон — песнопение, славословящее Христа.
[3] ... Акафисты — церковные хвалебные песнопения в честь Христа, богородицы и некоторых святых.
[4] ... Иеромонахи — монахи, посвященные в священники.
[5] ...Иеродьякон — монах, имеющий сан дьякона.
[6] — Кондак, [7] икос — части церковных песнопений: кондак — краткое восхваление празднуемого святого; икос — изложение его подвижнических деяний; ирмос — начальные строки канона, определяющие склад и пение последующих стихов.
[8] ...«Ангелов творче и господи сил...» — Из «Акафиста Иисусу сладчайшему» (икос 1).
[9] ...«Ангел предстатель с небесе послан бысть...» — Из «Акафиста пресвятой богородице» (икос 1).
[10] ...«Ангела образом, земнаго суща естеством...» — Из «Акафиста Николаю Чудотворцу» (икос 1)..
[11] ...«Радуйся, высото, неудобовосходимая ~ глубина, неудобозримая и ангельскима очима!» — Из «Акафиста пресвятой богородице» (икос 1).
[12] ...«Радуйся, древо светлоплодовитое ~ им же покрываются мнози!» — Из «Акафиста пресвятой богородице» (икос 7).
[13] «Светоподательна светильника сущим...» — Из «Акафиста Иисусу сладчайшему» (икос 11).
[14] ...«Радуйся, крине райскаго прозябения!» — Из «Акафиста Николаю Чудотворцу» (икос 1).
[15] Росный ладан — лучший сорт ладана, благовонная смола, привозимая из Сиама.
[16] «Возведи окрест очи твои ~ и моря, и востока чада твоя...» — Из пасхального канона (песнь 8, ирмос). |