|
Как раз в этот день Тихонов опять пишет Чехову: «Не ленитесь ради всего святого! Пишите „Обывателей“! Всей душой желаю в первом моем номере будущего года поместить Ан. Чехова <...> Отвечайте — как „Обыватели“? Пол-„Севера“ за „Обывателей“! (Государственная библиотека СССР им. В. И. Ленина. Отдел рукописей (Москва)). «Я не ленюсь, сударь, а я болен, — отвечал Чехов 21 ноября. — <...> Тем не менее сегодня засяду писать для „Севера“». Чехов болел почти весь ноябрь; но как раз в это время здоровье его «пошло на поправку» (письма Чехова Суворину 22 ноября; А. С. Лазарева — Н. А. Лейкину 17 ноября; ГПБ), ф. 427, оп. 1, ед. хр. 32). Уже 27 ноября Чехов писал Суворину: «Завтра посылаю рассказ в „Север“». Чехов, как обычно, ошибся на несколько дней в сроках подготовки беловой рукописи; она была отправлена Тихонову 30 ноября. «Посылаю Вам маленький, чювствительный роман для семейного чтения», — сообщал Чехов в сопроводительном письме. Здесь же он подтверждал, что это тот самый рассказ, о котором шла речь в его прежних письмах.
Около 11 декабря Чехов держал корректуру рассказа (письмо Тихонова от этого числа Государственная библиотека СССР им. В. И. Ленина. Отдел рукописей (Москва)). В корректуру, по сравнению с беловой рукописью, были внесены некоторые изменения. Большинство дополнений явно имело своей целью изменить внешность героев по сравнению с их прототипами. Были введены указания на возраст Рябовского («лет 25»), выделены иные черты его внешности («краснощекий», «с голубыми глазами» — в противовес брюнету Левитану), дана другая квалификация его как живописца: в рукописи он был пейзажистом, теперь стал еще жанристом и анималистом. Точно так же в самом начале рассказа сделана вставка, указывающая, что у героини «льняные волосы» (Кувшинникова была, по свидетельству Щепкиной-Куперник, женщиной «с смуглым лицом мулатки и вьющимися темными волосами»). Подобная же вставка сделана и в пятой главе рассказа. В рукописи рассказ назывался «Великий человек». Письмом от 14 декабря к Тихонову это заглавие было изменено: «„Великий человек“ мне совсем не нравится <...> Назовите так — „Попрыгунья“».
Новые исправления были внесены в текст при включении рассказа в сборник «Повести и рассказы» (1894). Еще в журнальной корректуре было сделано исправление, касающееся доходов Дымова от частной практики (они были уменьшены с семисот до пятисот рублей в год); в этом же направлении было и изменение в сборнике. При включении в издание Маркса исправления были невелики.
3
Отклики на рассказ были не совсем литературного свойства.
Главные герои были наделены другими внешними данными; вся вторая часть рассказа не соответствовала действительным обстоятельствам (Д. П. Кувшинников был жив, а роман С. П. Кувшинниковой и Левитана далеко еще не окончился); по свойствам личности персонажи явно отличались от своих прототипов. Но черты сходства в глазах современников получили решительный перевес. К ним было приковано всеобщее внимание; их обсуждали, их ставили в упрек автору. Герои «узнали» себя. «Вчера я был в Москве, — писал Чехов Л. А. Авиловой 29 апреля 1892 г., — но едва не задохнулся там от скуки и всяких напастей. Можете себе представить, одна знакомая моя, 42-летняя дама, узнала себя в двадцатилетней героине моей „Попрыгуньи“ („Север“, № 1 и 2), и меня вся Москва обвиняет в пасквиле. Главная улика внешнее сходство: дама пишет красками, муж у нее доктор и живет она с художником». А. П. Ленский написал Чехову «убийств<енное> письмо, которое не нашлось в чеховском архиве» (А. А. Измайлов. Дела и люди. — ЦГАЛИ, ф. 227, оп. 1, ед. хр. 3, л. 56); Левитан хотел вызвать Чехова на дуэль и на несколько лет прервал с ним общение; Ленский не кланялся с Чеховым восемь лет (М. П. Чехова. Письма к брату А. П. Чехову. М., 1954, стр. 136); навсегда были прерваны отношения и с С. П. Кувшинниковой.
Собственно критических отзывов «Попрыгунья» собрала немного; все они были положительными. Даже критик «Гражданина» М. Южный (М. Г. Зельманов), в эти годы почти все произведения Чехова оценивавший резко отрицательно, в статье, посвященной «Дуэли» и «Жене» (где он объявлял, что эти произведения вызывают «только одно недоумение»), отозвался о новом рассказе вполне благосклонно («Гражданин», 1892, № 21, 21 января). «„Попрыгунья“, несомненно, причислится к жемчужинам между нашими новеллами, — писал С. А. Андреевский. — Вы не найдете другого рассказа, где бы простота и терпимость благородного, поистине великого человека выступала бы так победно, в таком живом ореоле над нервною ничтожностью его хорошенькой, грациозной и обожаемой им жены» (С. Андреевский. Новая книжка рассказов Чехова. — «Новое время», 1895, № 6784, 17 января). Об «очень сильном впечатлении», произведенном на него «Попрыгуньей», писал Чехову 9 июня 1897 г. Б. А. Лазаревский (Государственная библиотека СССР им. В. И. Ленина. Отдел рукописей (Москва)).
20 октября 1892 г. к Чехову по поручению редактора «Оренбургского края» обратился В. Л. Кигн: «Я очень прошу Вас позволить перепечатать <...> Вашу чудесную „Попрыгунью“» (Государственная библиотека СССР им. В. И. Ленина. Отдел рукописей (Москва)). Чехов позволил; рассказ был перепечатан в «Оренбургском крае» (1893, № 27, 28, 30, 33 от 28 февраля, 2, 7, 14 марта) с сопроводительной заметкой Кигна в № 27 о творчестве Чехова («„Попрыгунья“, — говорилось в заметке, — ознакомит читателей с талантом ее автора лучше всяких критических разъяснений»).
Специальные отзывы были посвящены Дымову. (См., например: Г. П. Задера. Медицинские деятели в произведениях А. П. Чехова. — «Ежемесячные литературные и популярно-научные приложения к „Ниве“», 1903, № 10, стр. 322). А. Л. Липовский причислил этого персонажа вместе с Лихаревым, Лаевским, Рагиным к галерее чеховских русских «талантливых неудачников», «лишних людей», продолжающих «развитие знакомых нам типов Чацкого, Онегина, Печорина, Бельтова...» (А. Л. Липовский. Представители современной русской повести и оценка их литературной критикой. — «Литературный вестник», 1901, № 5, стр. 25).
При жизни Чехова рассказ был переведен на болгарский, немецкий, венгерский, сербскохорватский, французский, чешский и шведский языки.
[1] Счастью не будет конца! — Возможная лексико-синтаксическая перекличка: «...царствию не будет конца!» (Евангелие от Луки, гл. 1, ст. 33). О близости некоторых ритмико-мелодических фигур прозы Чехова к церковным текстам см.: А. Дерман. Творческий портрет Чехова. М., 1929, стр. 250—252; он же: О мастерстве Чехова. М., 1959, стр. 123.
[2] «Укажи мне такую обитель...» — Отрывок из стихотворения «Размышления у парадного подъезда» (у Н. А. Некрасова: «Назови»); с шестидесятых годов XIX в. — популярная в среде демократической интеллигенции песня. По воспоминаниям М. П. Чехова, ее часто пели в кружке врачей Чикинской больницы, где А. П. Чехов в 1883 г. проходил врачебную практику (Вокруг Чехова, стр. 138).
[3] ...потом к Барнаю — Барнай Людвиг (1842—1924), знаменитый немецкий актер. Гастролировал в России в труппе мейнингенцев в 1890 году, вызывая «энтузиазм и восторг публики, в который он приводил ее своей высокохудожественной игрой» («Петербургский листок», 1896, № 299, 29 октября).
[4] ...гоголевского Осипа — герой «Ревизора» Гоголя. |
