Дамы (Олениной). Поздравляю, дорогая... Сто лет жить... (Поцелуи.)
Зоненштейн. M-me Сабинин, вы, так сказать, как это говорится на чистом русском языке...
Архиерейский хор. Многая, мно-огая ле! та!! Многая лета...
Сабинин. Pardon, Вера! (Берет под руку Котельникова и быстро отводит его в сторону; дрожа и задыхаясь.) Едем сейчас на кладбище!
Котельников. Ты с ума сошел! Теперь ночь! Что ты там будешь делать?
Сабинин. Ради бога, едем! Я прошу...
Котельников. Тебе нужно с невестой домой ехать! Сумасшедший!
Сабинин. Плевать я на все хотел, и будь оно все проклято тысячу раз! Я... я еду! Панихиду отслужить... Впрочем, я с ума сошел... Едва я не умер... Ах, Котельников, Котельников!
Котельников. Идем, идем... (Ведет его к невесте.)
Через минуту слышится с улицы пронзительный свист. Народ мало-помалу выходит из церкви.
Остаются только дьячок и Кузьма.
Кузьма (тушит паникадила). Народу-то навалило...
Дьячок. М-да... Богатая свадьба. (Надевает шубу.) Живут люди.
Кузьма. Все это ни к чему... Зря.
Дьячок. Что?
Кузьма. Да вот венчание... Каждый день венчаем, крестим и хороним, а все никакого толку...
Дьячок. А чего бы ты хотел собственно?
Кузьма. Ничего... Так... Все это зря. И поют, и кадят, и читают, а бог все не слышит. Сорок лет тут служу, а ни разу не случилось, чтоб бог слышал... Уж где тот и бог, не знаю... Все зря...
Дьячок. М-да... (Надевает калоши.) Зафилософствуй — и ум вскружится[2]. (Идет, гремя калошами.) До свиданция! (Уходит.)
Кузьма (один). Сегодня в обед хоронили барина, сейчас венчали, завтра утром крестить будем. И конца не видать. А кому это нужно? Никому... Так, зря.
Слышится стон.
Из алтаря выходит о. Иван и лохматый о. Алексей в темных очках.
О. Иван. И приданое взял хорошее, полагаю...
О. Алексей. Не без того.
О. Иван. Жизнь наша, посмотришь! Когда-то ведь и я сватался, венчался и приданое брал, но уж все это забыто в круговороте времени. (Кричит.) Кузьма, что ж это ты все потушил? Этак я упаду в потемках.
Кузьма. А я думал, что вы уже ушли.
О. Иван. Что ж, отец Алексей? Пойдем ко мне чай пить?
О. Алексей. Нет, благодарствуйте, отец протоиерей. Не время. Мне надо еще отчет писать.
О. Иван. Ну, как знаете.
Дама в черном (выходит из-за колонны, пошатываясь). Кто здесь? Уведите меня... уведите...
О. Иван. Что такое? Кто там? (Испуганно.) Что вам, матушка?
О. Алексей. Господи, прости нас, грешных...
Дама в черном. Уведите меня... уведите... (Стонет.) Я сестра офицера Иванова... сестра.
О. Иван. Зачем вы здесь?
Дама в черном. Я отравилась... из ненависти... Он оскорбил... Зачем же он счастлив? Боже мой... (Кричит.) Спасите меня, спасите! (Опускается на пол.) Все должны отравиться... все! Нет справедливости...
О. Алексей (в ужасе). Какое кощунство! Боже, какое кощунство!
Дама в черном. Из ненависти... Все должны отравиться... (Стонет и валяется по полу.) Она в могиле, а он... он... В женщине оскорблен бог... Погибла женщина...
О. Алексей. Какое кощунство над религией! (Всплескивает руками.) Какое кощунство над жизнью!
Дама в черном (рвет на себе все и кричит). Спасите меня! Спасите! Спасите!..
Занавес
а все остальное предоставляю фантазии А. С. Суворина.
| 
