Сцена в одном действии
Действующие лица
Евдоким Захарович Жигалов, отставной коллежский регистратор.
Настасья Тимофеевна, его жена.
Дашенька, их дочь.
Эпаминонд Максимович Апломбов, ее жених.
Федор Яковлевич Ревунов-Караулов, капитан 2-го ранга в отставке.
Андрей Андреевич Нюнин, агент страхового общества.
Анна Мартыновна Змеюкина, акушерка 30 лет, в ярко-пунцовом платье.
Иван Михайлович Ять, телеграфист.
Харлампий Спиридонович Дымба, грек-кондитер.
Дмитрий Степанович Мозговой, матрос из Добровольного флота.
Шафера, кавалеры, лакеи и проч.
Действие происходит в одной из зал кухмистера Андронова.
Ярко освещенная зала. Большой стол, накрытый для ужина. Около стола хлопочут лакеи во фраках.
За сценой музыка играет последнюю фигуру кадрили.
Змеюкина, Ять и шафер (идут через сцену).
Змеюкина. Нет, нет, нет!
Ять (идя за ней). Сжальтесь! Сжальтесь!
Змеюкина. Нет, нет, нет!
Шафер (спеша за ними). Господа, так нельзя! Куда же вы? А гран-рон? Гран-рон, силь-ву-пле!
Уходят.
Входят Настасья Тимофеевна и Апломбов.
Настасья Тимофеевна. Чем тревожить меня разными словами, вы бы лучше шли танцевать.
Апломбов. Я не Спиноза какой-нибудь, чтоб выделывать ногами кренделя[1]. Я человек положительный и с характером и не вижу никакого развлечения в пустых удовольствиях. Но дело не в танцах. Простите, maman, но я многого не понимаю в ваших поступках. Например, кроме предметов домашней необходимости, вы обещали также дать мне за вашей дочерью два выигрышных билета. Где они?
Настасья Тимофеевна. Голова у меня что-то разболелась... Должно, к непогоде... Быть оттепели!
Апломбов. Вы мне зубов не заговаривайте. Сегодня же я узнал, что ваши билеты в залоге. Извините, maman, но так поступают одни только эксплоататоры. Я ведь это не из эгоистицизма — мне ваши билеты не нужны, но я из принципа, и надувать себя никому не позволю. Я вашу дочь осчастливил, и если вы мне не отдадите сегодня билетов, то я вашу дочь с кашей съем. Я человек благородный!
Настасья Тимофеевна (оглядывая стол и считая приборы). Раз, два, три, четыре, пять...
Лакей. Повар спрашивает, как прикажете подавать мороженое: с ромом, с мадерой или без никого?
Апломбов. С ромом. Да скажи хозяину, что вина мало. Скажи, чтоб еще го-сотерну поставил. (Настасье Тимофеевне.) Вы также обещали, и уговор такой был, что сегодня за ужином будет генерал. А где он, спрашивается?
Настасья Тимофеевна. Это, батюшка, не я виновата.
Апломбов. Кто же?
Настасья Тимофеевна. Андрей Андреич виноват... Вчерась он был и обещал привесть самого настоящего генерала. (Вздыхает.) Должно, не нашел нигде, а то привел бы... Нешто нам жалко? Для родного дитя мы ничего не пожалеем. Генерал так генерал...
Апломбов. Но дальше... Всем, в том числе и вам, maman, известно, что за Дашенькой, пока я не сделал ей предложения, ухаживал этот телеграфист Ять. Зачем вы его пригласили? Разве вы не знали, что мне это неприятно?
Настасья Тимофеевна. Ох, как тебя? — Эпаминонд Максимыч, еще и дня нет, как женился, а уж замучил ты и меня, и Дашеньку своими разговорами. А что будет через год? Нудный ты, ух нудный!
Апломбов. Не нравится правду слушать? Ага! То-то! А вы поступайте благородно. Я от вас хочу только одного: будьте благородны!
Через залу из одной двери в другую проходят пары танцующих grand-rond. В передней паре шафер с Дашенькой,
в задней Ять со Змеюкиной. Последняя пара отстает и остается в зале.
Жигалов и Дымба входят и идут к столу.
Шафер (кричит). Променад! Мсье, променад! (За сценой.) Променад!
Пары уходят.
Ять (Змеюкиной). Сжальтесь! Сжальтесь, очаровательная Анна Мартыновна!
Змеюкина. Ах, какой вы... Я уже вам сказала, что я сегодня не в голосе.
Ять. Умоляю вас, спойте! Одну только ноту! Сжальтесь! Одну только ноту!
Змеюкина. Надоели... (Садится и машет веером.)
Ять. Нет, вы просто безжалостны! У такого жестокого создания, позвольте вам выразиться, и такой чудный, чудный голос! С таким голосом, извините за выражение, не акушерством заниматься, а концерты петь в публичных собраниях! Например, как божественно выходит у вас вот эта фиоритура... вот эта... (Напевает.) «Я вас любил, любовь еще напрасно...» Чудно!
Змеюкина (напевает). «Я вас любил, любовь еще, быть может[2]...» Это?
Ять. Вот это самое! Чудно!
Змеюкина. Нет, я не в голосе сегодня. Нате, махайте на меня веером... Жарко! (Апломбову.) Эпаминонд Максимыч, что это вы в меланхолии? Разве жениху можно так? Как вам не стыдно, противный? Ну, о чем вы задумались?
Апломбов. Женитьба шаг серьезный! Надо все обдумать всесторонне, обстоятельно.
Змеюкина. Какие вы все противные скептики! Возле вас я задыхаюсь... Дайте мне атмосферы! Слышите? Дайте мне атмосферы! (Напевает.)
Ять. Чудно! Чудно!
Змеюкина. Махайте на меня, махайте, а то я чувствую, у меня сейчас будет разрыв сердца. Скажите, пожалуйста, отчего мне так душно?
Ять. Это оттого, что вы вспотели-с...
Змеюкина. Фуй, как вы вульгарны! Не смейте так выражаться!
Ять. Виноват! Конечно, вы привыкли, извините за выражение, к аристократическому обществу и...
Змеюкина. Ах, оставьте меня в покое! Дайте мне поэзии, восторгов! Махайте, махайте...
Жигалов (Дымбе). Повторим, что ли? (Наливает.) Пить во всякую минуту можно. Главное действие, Харлампий Спиридоныч, чтоб дело свое не забывать. Пей, да дело разумей... А ежели насчет выпить, то почему не выпить? Выпить можно... За ваше здоровье!
Пьют. А тигры у вас в Греции есть?
Дымба. Есть.
Жигалов. А львы? | 
[1]