Пьесы » На большой дороге » Явление II

Явление II

Борцов. Хорошо, я грех беру на себя! Согласен?

Мерик (молча снимает сермягу и остается в поддевке. За поясом топор). Кому холодно, а медведю да не помнящему родства всегда жарко. Взопрел! (Кладет на пол топор и снимает поддевку.) Покеда из грязи ногу вытащишь, так с тебя ведро пота стечет. Одну ногу вытащил, а другая вязнет.

Ефимовна. Это так... Родненький, дождик не меньше?

Мерик (поглядев на Ефимовну). С бабами не рассуждаю.

Борцов (Тихону). На себя грех беру! Да ты слышишь или нет?

Тихон. И слышать не желаю, отстань!

Мерик. Темень, словно кто дегтем небо вымазал. Носа не видать. А дождь в рожу бьет, что твоя пурга... (Берет в охапку одежу и топор.)

Федя. Для вашего брата, жулика, это — первое дело. Зверь хищный прячется, а вам праздник, шутам.

Мерик. Который человек говорит эти слова?

Федя. Погляди... чай, не повылазило.

Мерик. Так и запишем... (Подходит к Тихону.) Здорово, мордастый! Аль не опознал?

Тихон. Коли ежели вас всех пьяниц спознавать, что по большой дороге ходит, так для этого самого во лбу, почитай, десять дыр надо.

Мерик. А ты погляди...

Тихон. А и то спознал, скажи на милость! По глазищам спознал! (Подает руку.) Андрей Поликарпов?

Мерик. Был Андрей Поликарпов, а нынче, почитай, Егор Мерик.

Тихон. Зачем так?

Мерик. Какой билет бог послал, так и обозначаюсь. Месяца два как Мерик...

Тихон. Какие борзые! Всё больше мошка да комары... Народ мякенький... Борзые теперича, чай, на перинах дрыхнут... (Громко.) Православные, стерегите карманы да одежонку, коли жалко! Лихой человек! Скрадет!

Мерик. Ну, деньжонки пущай берегут, ежели есть, а касательно одежи — не трону. Брать некуда.

Тихон. Куда нелегкая несет?

Мерик. В Кубань.

Тихон. Эва!

Федя. В Кубань? Ей-богу? (Приподнимается.) Славные места! Такой, братцы, край, что и во сне не увидишь, хоть три года спи! Приволье! Сказывают, птицы этой самой, дичи, зверья всякого и — боже ты мой! Трава круглый год растет, народ — душа в душу, земли — девать некуда! Начальство, сказывают... мне намедни один солдатик сказывал... дает по сто десятин на рыло. Счастье, побей меня бог!

Мерик. Счастье... Счастье за спиной ходит... Его не видать... Коли локоть укусишь, и счастье увидишь... Одна глупость... (Оглядывает скамьи и народ.) Словно привал арестантский... Здорово, нужда!

Ефимовна (Мерику). Глазища-то какие злющие!.. В тебе, парень, ворог сидит... Ты на нас не гляди.

Мерик. Здорово, беднота!

Ефимовна. Отвернись! (Толкает Савву.) Саввушка, на нас злой человек глядит! Испортит, родименький! (Мерику.) Отвернись, говорю, аспид!

Савва. Не тронет, матушка, не тронет... Не попустит бог.

Мерик. Здорово, православные! (Пожимает плечами.) Молчат! Ведь не спите же, косолапые! Чего же молчите?

Ефимовна. Отверни глазищи-то! Гордыню бесовскую отверни!

Мерик. Молчи ты, старая карга! Не гордыней бесовской, а лаской и словом добрым хотел почесть долю горькую! Словно мухи жметесь от холода — ну, жалко стало, хотел доброе слово вымолвить, нужду приголубить, а вы рожи воротите! Что ж? И не надо! (Подходит к Феде.) Из каких будете?

Федя. Тутошние, хамоньевские заводские. С кирпичных заводов.

Мерик. Встань-кась!

Федя (приподнимаясь). Ну?

Мерик. Вставай! Совсем вставай, я тут лягу...

Федя. То-ись... Твое место, што ли?

Мерик. Мое. Поди ложись наземь!

Федя. Проходи, прохожий... Не испужался...